А.Б – Андрей Бородавка
IN — Insidernews
А.Б.: Через неделю после 11 февраля в Донецке организовалось Харьковское движение сопротивления.
IN: Если я не ошибаюсь, примерно в это же время появились партизаны.
А.Б.: Партизаны немного раньше появились. Они уже осенью 2014 года в Белгороде были. В Донецке были те ребята, которые вышли из СИЗО. Фамилии точно назвать не смогу. Володя Денченко и Виктор из «Единства», Павел Коростишевский и других. И этот комитет тоже видит в них конкурентов. Пошёл поток грязи и в их, и в мой адрес, путём публикаций, рассылок и остального. Якобы я агент СБУ, и якобы я купил квартиру в центре Москвы, что у меня офис, и я там катаюсь как сыр в масле. Однако основа была — доступ к финансированию. У них позиция «Чтобы ни сделал Путин — он всегда победитель». В мае там были события, когда слухи ходили якобы Кэрри на коленях. В мае, когда Кэрри приезжал к Путину, все радовались, а я знаю, что он Путина загнал в угол. Как раз было наоборот, после визита Кэрри целый ряд проектов по Новороссии, в том числе информационных проектов, был свёрнут. А пишут, мол загнал в угол. И с мая Саша Меркелов отошёл, а основная ставка была сделана на Александровскую. И пошло, кампания «Слобожанщина — особый регион» и т.д. Алла получала финансирование и летом, и осенью 2014 года. Это было движение в разных городах Украины и под него было выделено солидное финансирование. Только на воздушные шарики было потрачено 5 тыс. грн. А ещё были средства на информационное обеспечение, на стримеров. Было 4 стримера и каждый сходу должен был получать деньги. Я это тоже освещал, у меня было «Невское время». Однако я ничего не получал. Но это была своя история. Например, в начале августа была акция, против повышения цен лекарства. Там всё было красиво сделано. Всё театрализовано, с плакатами. Врачи в халатах. Под это дело было хорошее финансирование. И была сделана программа «Слобожанщина — особый регион». И эта программа была продумана хорошо. Освещение международных конференций в Киеве, депутатов из Чехии и так. далее. У меня с этого времени по финансам всё. Я сел на мель. До этого были какие-то журналистские подработки, публикации, но с деньгами уже было сложно. Полтора месяца я жил в Москве на этой квартире, потом — переехал в подмосковное рабочее общежитие. Потом и оттуда пришлось выехать, в сарай летнюю баню. Потом мы переехали в домик в Орехово-Зуевском районе. Я ни с кем не виделся, но считал, что моя задача — помочь людям в сложной ситуации. Потом в феврале 2015 года вышла публикация. У меня вобще было несколько публикаций на тему возможности помощи людям в сложной ситуации, потому что там целый ряд организаций и фондов, которые занимаются сбором средств, но все эти деньги попросту разворовываются. У меня была публикация с согласия родных от непосредственного потерпевшего и его жены, у которой был расчётный счёт. Я кинул клич, чтобы деньги кидали напрямую ей, без посредников. И это не особо понравилось. То есть мои действия — это журналистские подработки, участие в конференциях, в том числе и по правам человека. С этого и началось моё выдворение. А на 18 октября 2015 года было запланировано заседание комитета. И этот комитет — как закрытый клуб. Его участники, а их 15 человек, они создали себе зону комфорта. Там Лариса Шестер, Дмитрий Дебкин, и тд. Всё-таки они пробились через фонд Розы Люксембург — это международный фонд. Через него они добились финансирования на проведение конференции, реально их ситуация особо не интересовала. Моя позиция была следующая — во-первых туда должны приехать адвокаты, родные заключённых. Это было воспринято в штыки. Сразу дословно цитата Шестлер: «Быдло и левые люди» нам не нужны». Это кого вы называете «быдлом» и что значит «левые люди»? И это вы говорите о нарушении прав человека. И после этого я написал обращение, которое отправил нескольким адресатам, в том числе в комитет общественной поддержки жителей Юго-Востока Украины. Сергей Леонидович Воробьёв председатель. Смысл записки был в том, что планируется конференция, но систематическая помочь, и правозащитная поддержка отсутствуют как таковые. Даю цитату адвоката, который буквально говорит, что нас кинули, и мы работаем как волонтёры, нас проклинают, и мы становимся врагами. Как я уже потом узнал, что эта записка получила резонанс. Я также упомянул, что из Харькова приезжают политзаключённые. Потом уже сами политэмигранты растрезвонили, об этом случае. И они написали в ряд структур, в том числе и в правохранительные органы, что я собираюсь устроить провокацию, и сорвать международную конференцию по правам человека. И эта записка прошла. Они смогли представить это таким образом. Уже потом я узнал, что было выделено финансирование из расчёта 5000 долларов на одного заключённого. Из них 3000 на правовую поддержку и 2000 — на передачи и остальное. Деньги выделялись через Юридический фонд Царёва, Кости Долгова и остальную поддержку. За это отвечала адвокат Екатерина Терещенко, связанная с КПО, и крымский адвокат Белошицкий. Эти деньги ушли в никуда. Всего было 66 человек с возможностью внесения залога, кроме Сергея Юдаева, Лубина и ещё пары человек. Все остальные могли выйти через залог. Однако деньги через них не прошли. Потом я уже выяснил, что всё так и продолжалось — средства выделялись и уходили в никуда. В декабре возник скандал. И я залетел.
IN.: Это по ДРГ?
С Олегом Сопченко и Филлипом Каенцем. Тут я могу ссылаться только на открытые источники. С Каенцем я встречался и не раз. Я его в Белгороде видел, потом он в Москву приезжал. И не раз. С Сопченко я ни разу не встречался, и контактов у меня его нет. Я видел то, что писали. Группа Вконтакте была «Харьковских партизан» и поэтому я могу судить об их деятельности. Но вот здесь у меня инсайда нет, кроме Филлипа. Были там проекты и публикации, которые делали вместе, например, по спискам заключённых и голодовки. То есть по Харьковским партизанам я как кадровый офицер. То, что формат работы ДРГ, это видимо так и есть, но, наверное, это всё не совсем профессиональные ДРГ, и если не учитывать политическую составляющую, то я лично не считаю, что они работают эффективно. Там подрывы, я помню, три цистерны было подорвано и железнодорожные пути. То есть акции вроде бы проводятся, но вот я лично не знаю, имеет смысл военная составляющая.
IN.: А политическая составляющая?
А.Б.: Ну а политическая — да, с той стороны, что вроде бы есть сопротивление, и вроде даже организованное. С той точки зрения, что есть специально обученные люди, но, наверное, есть какой-то аспект пропагандистской деятельности. Что касается подготовки, опять же я могу судить только по открытым источникам. Опять же там есть Тамбовская учебка, где проходят подготовку люди. А люди не всегда профессионалы в бывшей жизни, например, ВДВшники. Опять же там фамилия называлась, то есть видимо это делается, но я в ней не был.
IN.: Опять-таки наш общий знакомый, пересекаясь с ним, какое сложилось впечатление? Как я понимаю, у тебя сейчас происходит переосмысление всех событий, начиная с Майдана и заканчивая выдворением из России.
А.Б.: Ну оно должно происходить в комплексе.
IN.: Оно должно было произойти, иначе бы не произошли последние события в Украине с тобой. По идее, как я понимаю, должно было произойти понимание того, что «запудрили мозг». Насколько там запудрены мозги? Серьёзно в голове или в деньгах? Насколько в этом организованном подполье присутствует составляющая политики.
А.Б.: По деятельности Харьковских партизан у меня было интервью с «Правда.Ру» и на тот момент я для себя сделал мониторинг по сообщениям СМИ и открытым источникам. И я думаю, что это можно восстановить. Был ряд странных событий, таких как взрыв банкоматов ПриватБанка в начале 2015 года в посёлке Пятихатки возле магазина. Но буквально рядом, в двух шагах от этого банкомата было открыто новое отделение ПриватБанка, стеклянное. Вот мне просто показалось, что странно, почему не оно стало предметом атаки?
IN.: Да всё очень просто — камеры наблюдения банкомата и отделения позволяют разные вещи.
А.Б.: Ну тогда может имеет смысл говорить об их профессионализме? Я считаю, что деятельность Харьковских партизан существует. Да, она имеет финансирование. Я видел сообщения СМИ о задержаниях, там целые группы. Насколько я знаю, по ситуации на Ньютона, это была действительно реальная ситуация, там был обнаружен гранатомёт. Была реальная группа и это говорит о том, что работа с Москвой ведётся по нескольким направлениями и это и информационная составляющая и условно легальная протестная деятельность, и военная составляющая. Но это надо знать, насколько она профессиональная. Вот лично я со своей точки зрения бывшего военного считаю, что это показуха или распил бюджета. Насчёт возраста вот я для себя сделал определённые выводы. Например, в конце 2015 года была попытка взрыва стелы Независимости за Каразина, но опять-таки, какой смысл был этого?
IN: Резонанс, политика
А.Б.: Что ещё могу сказать по партизанам. Источник говорил, что там работает такая схема. Группа должна проявить себя. Они сами выбирают объекты в самом начале, которые они должны сделать, чтобы дальше уже работать по полной. Вот это я слышал на уровне разговоров. По «русскому духу» у меня вот такое наблюдение: когда приезжаешь в Россию, вначале присутствует эйфория, потому что отсутствует языковой барьер. Туда же едут люди с пророссийскими взглядами. Кажется, что это твоя страна. Общее прошлое, Советский Союз, но проходит какое-то время, и ты понимаешь, что ты всё равно там чужой, что-страна-то не твоя. Понимаете, плюс в России наложилась определённая усталость от украинской тематики. Многие люди относятся уже с раздражением уже на уровне простых россиян, что это беженцы. Ходят слухи, что на беженцев тратятся огромные суммы, якобы они получают ежедневно по 800 рублей. А данные взяты откуда, что вот эти не ЕВП, а ПВР-пункты были открыты, когда массовые исходы были с Донбасса. И там была заложена эта сумма, но не на руки, а на содержание, включая питание и всё остальное. Но среди российских граждан складывается уже как не слух, а данность воспринимается, якобы беженцам предоставляют деньги на руки, квартиры и работу. Среди российских граждан это распространённое мнение. И когда я жил в России, а это Хазуевский район, там никаких ПВР-ов не было. Даже вот разговоры в маршрутках о том, что предатели и всё такое. Сначала была эйфория о том, что Новороссия, помощь ей. Сейчас она прошла, чувствуется усталость от этой темы. Скажем так, социально-экономическая ситуация, она же тоже сильно ощущается, и санкции тоже большую роль сыграли. Даже есть такая присказка, «Зато Крым наш». Цены там подорожали, и даже социальные выплаты и социальные льготы отменяются. Например, по Московской области была льгота по проезду на электричках и транспорте, но она снята. Идёт сокращение причём в разных направлениях, например, сокращается ассортимент супермаркетов. Вот, и раздражение уже накоплено. И вот это «Крым наш» уже идёт как злая шутка. И вот когда человек, беженец, остаётся наедине со своими проблемами, и начинает осознавать, кризис наступает. И ещё хорошо, когда ты здоров, а стоит заболеть каким-то серьёзным заболеванием, которое требует медицинской страховки. Я знаю те же случаи, когда людей доставляли в больницу, но их отказывались обслуживать. Такие случаи зафиксированы. Поэтому, наверное, от этого состояния эйфории, человек начинает чувствовать, что человек здесь чужой, на какую-то помощь и поддержку рассчитывать не приходится, уже предубеждённое отношение со стороны граждан России. После этого уже, конечно, состояние человека меняется. И что ещё хотел сказать, по данным ФМС 2,8 млн. врагов Украины. То есть беженцев и мигрантов, но без слов, эта цифра огромная, и называть их врагами Украины — это неправильно.
IN: То есть пришло понимание того, что Россия — это просто место, куда убежать, а Украина — родной дом?
А.Б.: Понятно, что ни я, ни вы не можете расписаться за остальных: за всех харьковчан, россиян и беженцев, но — разочарование есть. И также стоит учесть разочарование тех людей, которые ходили на митинги здесь, по Харькову, которых я знаю. И тех людей, на территории Донбасса, которых я знаю, были даны всё-таки какие-то определённые гарантии и надежды весной 2014 года. Те же выступления Путина «поддержим» и «поможем», а по результату буквально трагедия. И здесь, наверное, уместно выражение «мы в ответе за тех, кого приручили». То есть в ответе за тех, кому дали надежду, вот получается, что Россия не в ответе. Здесь, кстати уместно и другое выражение «русские своих не бросают». Я в апелляционной жалобе к своему выдворению 2 июля привёл эти слова. Когда я выступал, сказал «Ваша честь, я надеюсь, что русские не только не только не бросают, и тем более не сдают». Но это показатель, кого они считают своими. Я как гражданин определённой национальности считал, что может быть определённая поддержка.
IN: То есть можно сказать, что воздух «русского мира» для украинцев вреден?
А.Б.: Сложно сказать, есть люди, которые чувствуют себя комфортно, устроились на работу. Но в любом случае.
IN: Я имею ввиду ту позицию, которую активно пропагандируют активно российскую позицию «русский мир для всех», а в итоге оказывается, что есть русские, которые более «русские», а есть русские, которые менее «русские». Воздух вот этой политической составляющей вреден?
А.Б.: Безусловно! Сотни и тысячи людей оказались на территории Российской Федерации, которые не могут получить статус беженца, или временное убежище. Сама бюрократическая система получения статуса очень жёсткая. Человека загоняют в такие условия, когда те, кто остаётся нелегалом, по сути являются изгоями. В любой момент их может остановить полиция или простой ФМС на выдворение. Собственно, о выдворении хотел сказать. То, через что я прошёл. Просто на своём примере, какая ситуация складывается. Я выступал на телеканалах как журналист-правозащитник. Я считаю, что занимался в определённой степени правозащитной деятельностью, но не за смог защитить свои права. И тут идёт речь уже не просто о моих правах. На примере к иностранцам. Украинцы на территории России остаются иностранцами, не как гражданин «русского мира», хотя он и говорит на русском языке. Происходит очень серьёзное нарушение прав человека, связанное с положением иностранцев в обществе. Как я уже сказал, статус очень тяжело получить из-за бюрократических процедур.
