Собственно говоря, затягивает расследование уголовного производства не только следователь, но и десяток прокуроров, которые просто не являются в суд. И это на стадии расследования уголовного производства. Что может произойти во время рассмотрения материалов по сути – просто сложно себе представить.
Мы уже писали о громком деле, о драке возле кафе «Шафран» в декабре 2016 года. В разваливающемся по швам уголовном производстве все-таки нашли человека, из которого можно сделать виноватого во всех смертных грехах. Им оказался Михаил Носков, далеко не ангел, но и делать из человека преступника на основании «умозаключений инспектора уголовного розыска» тоже не верно. Некие сотрудники МВД во время совещания за «рюмкой чая» решили, что М. Носков подходит им на должность подозреваемого. Вот только доказательства собрать не смогли.
Во время уголовного производства три потерпевших заявили, что не узнают в нападавшем на них Михаила Носкова и других обвиняемых. Более того, «профессионалы» из полиции так и не установили «личность» четвертого нападавшего. Это говорит либо об уровне подготовки оперативных сотрудников, либо о том, что все расследование липа и «заказуха». После нескольких лет пребывания в подвешенном состоянии уголовное производство получило вторую жизнь, после задержания М. Носкова в декабре 2019 года. Тогда опера раструбили о своей победе над «лидером преступной группировки», но ни словом не обмолвились о составе ОПГ и доказательствах, которые являются основой любого обвинения. А доказательств как оказалось — нет.
Что происходит сейчас? Все достаточно просто, точнее укладывается в старую советскую схему о выбивании показаний и подтасовку фактов. Как мы уже говорили, следователь, нарушая нормы УПК (уголовно-процессуального кодекса), права человека и другие нормы Закона, в том числе презумпцию невиновности, отбирает биологические образцы, чтобы можно было повесить на человека другие преступления. Кроме того, за три месяца нахождения подозреваемого в тюрьме, следователь Максим Щербунчак «поговорил» (не допросил) одного из потерпевших… После чего этот человек написал заявление правоохранителям о давлении на него со стороны следствия. Остальных потерпевших и свидетелей следователь просто не приглашает на допрос. А ведь и, правда, зачем? Тогда шаткая конструкция уголовного производства рухнет с таким грохотом, который накроет его карьеру.
Чтобы хоть как-то сделать видимость правового государства чиновники прокуратуры, наверное, по договоренности со следствием, просто не являются в апелляционные суды, игнорируют прямое нарушение Закона следователем. Неявка прокуроров в суд без уважительных причин уже стала «инструментом» в руках коррумпированной прокуратуры. Достаточно вспомнить еще одно громкое харьковское дело в отношении Геннадия Кернеса, рассматривавшееся в Полтаве.
Как еще можно заставить «говорить», т.е. давать показания на себя? Да просто! В ИВС (изолятор временного содержания) его, все потому, что ИВС принадлежит Национальной Полиции и там с подозреваемым можно сделать практически все что угодно следователю. СИЗО (следственный изолятор) принадлежит Министерству юстиции и там такой номер может не пройти. Вот только следователь вновь забыл о том, что существует Закон, УПК в конце концов. Человека, которого содержат под стражей по решению суда, должны держать в СИЗО и в ИВС доставляют не более чем на несколько дней для проведения следственных действий. Но, перевести подозреваемого в ИВС на 12 дней – это уже из области фантазии, причем отдельно взятого Максима Щербунчака.
Мы еще не раз вернемся к тому, как человека без доказательств вины просто держат в тюрьме, без вины, без доказательств.
